Ирина Ларионова из тех мам, которые своим примером показывают дочкам, какой должна быть женщина: красивая одежда, аккуратная причёска, тёплая улыбка на лице. Во время интервью на полу перед ней стоит ведро сочных краснодарских абрикосов: скоро вся семья будет есть домашнюю пастилу.
Несколько лет назад Ирина Анатольевна с семьёй переехала из Кемеровской области в Краснодарский край, а затем все они присоединились к программе «Детская Деревня Виктория» Благотворительного детского фонда «Виктория». Сейчас с Ириной и её мужем Сергеем живут девять приёмных детей, а многочисленные выпускники разлетелись по всей стране — от Дальнего Востока до Санкт-Петербурга.
«Я росла в Кемеровской области, в городе Прокопьевск, там прожила почти всю жизнь. Папа работал шахтёром, мама трудилась на заводе, в семье подрастали трое детей. Училась я хорошо, в школе с физико-математическим уклоном, но дальше по этому пути не пошла. Семья у нас была неблагополучная, мама выпивала. Сейчас мне не стыдно говорить об этом, вырастив 20 приёмных детей, я понимаю, что алкоголизм — это болезнь. А в детстве стыдилась. Не мамы, но того, что она пьёт. Хорошо, что в классе я была лидером: никто плохо о моей семье не говорил, я бы не спустила с рук, всегда на защиту своих вставала.
После школы я отучилась в энергетическом техникуме, но по специальности долго не работала. Родители продали квартиру в городе, уехали в деревню, и я пошла преподавать математику в деревенскую школу. Одновременно с этим работала в колхозе лаборантом, проводила анализы молока, даже осеменителем успела поработать!» — смеётся Ирина Анатольевна.
С будущим мужем она познакомилась там же, в деревне. Молодые люди стали хорошими друзьями, потом начали встречаться, и вот уже 30 лет вместе проходят через радости и трудности семейной жизни. В семье росли двое сыновей: старший Саша и младший Серёжа.
Мама на небе мне послала тебя
Знакомство семьи с детьми-сиротами началось с визитов в детский дом: Ирина и Сергей держали пасеку и регулярно возили мёд воспитанникам местного учреждения. Однажды они решили пойти дальше и пригласить кого-то в гости. На гостевой режим пара брала детей в течение следующих трёх лет.
«У нас сначала и в мыслях не было оставлять детей. А потом появились Танечка и Сашенька. Таня подошла ко мне и говорит: “Мама умерла два дня назад. Сейчас она на небе, она мне послала тебя”. Дети нам запали в душу, и скоро уже мы приняли их в свою семью.
Через несколько месяцев у Тани нашли туберкулёз. Раньше у неё была резко положительная реакция на пробу Манту, но в больнице говорили, что это индивидуальная особенность, и никто ею не занимался. Я была так возмущена! Но мы лечили дочку, и вылечили».
Около двух лет семья жила с тремя детьми — старший кровный сын в то время уже уехал из деревни учиться. На гостевой режим больше детей не брали, все силы отдавали Саше и Тане. Но мёд продолжали возить. Об Ирине и Сергее говорили в детском доме, и говорили хорошо.
«Однажды нам позвонил четырнадцатилетний Ваня. Откуда только номер взял? Говорит: “Ирина Анатольевна, возьмите меня к себе на лето”. Мы подумали и оформили гостевой.
Ванечка уже успел пожить в приёмной семье, но его вернули в детский дом. Возврат его сильно травмировал, в новую приёмную семью он идти отказывался. Но после двух месяцев в гостях вдруг попросил остаться у нас. Опека удивилась и разрешила, и мы Ваню приняли в семью. С тех пор он стал звать меня мамой.
Саша, наш приёмный сын, очень ревновал, просил не брать никого больше.
— А тебе в семью хотелось, когда ты жил в детском доме? — спрашиваю я у него.
— Хотелось.
— И Ване очень хочется.
Четвертый приёмный ребёнок появился очень скоро: родная тётя отдала в детский дом двоюродную сестру Вани Полину. Таня её очень тепло приняла, девочки сразу подружились».
Тётя сказала племяннице выбрать какие-нибудь игрушки и вещи. Полина выбрала куклу и два платья, и с этим «приданым» её увезли в приют. Девочка долго не могла поверить, что всё это действительно происходит с ней. Но место для Полины нашлось в сердцах приёмных родителей и в их доме. А вот чтобы принять следующих детей, Федю и Ксюшу, дом пришлось расширять — супруги сделали пристройку.
«Однажды звонят из опеки и говорят: дети потеряли отца. Узнала их историю — плакала. На глазах у Ксюши папа убил маму. Сначала они жили с бабушкой, потом с дядей, но жена его была против, и детей отправили в детский дом. Когда папа освободился, он забрал Федю с Ксюшей, а потом умер. Ксюша сразу к нам согласилась идти, а Федя ждал, что родственники его заберут. Уговорили мальчика просто приехать в гости, так они и остались — никто из кровных родственников, конечно, детей не забрал. Потом следующе приехали “в гости”: Валера, Саша, Олег, Никита. Все подростками к нам в семью попадали, от 12 лет. Малышей быстро разбирали, а подростки сидели в детском доме, никому не нужные.
У Полины был брат-двойняшка Павлик. Его в Москву увезла бабушка. Когда она умерла, нам позвонили из опеки. Так и Павлик попал к нам».
Лапша и побеги
Ирина Анатольевна с трудом говорит об адаптации приёмных детей. Не потому, что её не было, а потому, что помнится только хорошее. Её дети — бесценный дар, разве вспомнишь тут о трудностях?
«Думаю, мне труднее было, чем детям. С Таней мучили сомнения: правильно ли сделала, что забрала, будет ли ей лучше здесь, чем там, не навредила ли? Но с сомнениями удавалось справиться, как и с другими трудностями.
Ещё в Сибири мы приняли в семью Лёву, Артёма и Никиту, они тоже возвратные дети. Никиту с Лёвой забирали у предыдущей приёмной семьи с прокуратурой. У Никиты был энкопрез, родители вместо того, чтобы лечить ребёнка, били его. Артём с трёх лет жил в приёмной семье, а когда там родился кровный малыш, приёмный стал не нужен.
Дома ни один ребёнок мне никогда не нахамил, не нагрубил. В школе — да, там дети сложно адаптировались, могли обматерить учителей, но меня — ни за что. В школе их обзывали приёмышами, детдомовскими. Я к директору ходила, ругалась: “Какие же они детдомовские? У них есть семья, я их мама!” Дома я могу детей за что-то поругать, но от нападок посторонних всегда защищаю. Моя давняя подруга была классной руководительницей Тани. Мы дружили 20 лет, но когда она на уроке оскорбила мою Таню, я до директора школы дошла — никому с рук не спущу плохое обращение с детьми. Тогда дочка поняла, что она под моей защитой, доверие появилось безграничное.
Иногда мы собираемся все вместе, я всегда их благодарю за то бережное отношение, которое чувствовала, — голос у Ирины Анатольевны дрожит, а в глазах появляются слёзы. — И они меня благодарят. Какие у меня дети благодарные!
Из других сложностей были пищевые расстройства: ели дети без меры. Мы никогда не экономили, не считали еду. Всё у нас в деревне было своё: молоко, сметана, творог, мясо, яйца. Бери, сколько хочешь! А дети никак не могли насытиться, прятали еду под подушками. Заглядываешь в такой тайник, а там хлеб уже зелёный весь от плесени. Даже сухую лапшу в карманах находили! Зачем им эта лапша? Но вот прятали.
Бывало, убегали куда-то. Однажды посмотрели фильм “Побег”, набрали еды и ушли в лес. У Никиты неконтролируемая агрессия, он и сейчас как с парнями поругается, собирает рюкзак, чтоб вернуться в Сибирь. Я его уговариваю подождать до утра. Утром проснётся уже спокойнее, но рюкзак ещё дня три не разбирает.
Кирилл наш с шести лет воровал, чтоб поесть. Сколько мы говорили с психологами, сколько работали. У него было тяжёлое детство. Раньше он никогда не носил одежды по размеру: всё с чужого плеча, то велико, то мало. Но какой он чуткий ребёнок! Всегда чувствует моё настроение: “Мам, кто обидел? Мам, я виноват?” Сейчас Кириллу 15 лет, у него любовь, даже планирует жениться. Говорит: “Надеюсь, они обо мне всю правду не узнают”. Но разве он виноват в своём прошлом?»
«Викторию» нам Боженька послал
«Мы с Серёжей и детьми всегда мечтали уехать на юг, строили планы, и однажды купили квартиру в Анапе. Но переехать всё не получалось. А потом умерла мама мужа, и мы решились — больше нас на старом месте ничего не держало.
Бросить всё, что было дорого, оказалось сложнее, чем мы думали. Мы тосковали, была тяжёлая адаптация к новой жизни, но раскисать было нельзя — важно поддерживать детей. Однажды в опеке нам предложили поучаствовать в программе Благотворительного детского фонда “Виктория” — в регионе была их Детская Деревня. Мы согласились, начали готовиться, общаться со специалистами фонда, и вдруг Никиту ловят на воровстве. Опека нам тогда сказала: снимайте заявку, вы не заслуживаете быть участниками проекта, не достойны. Было очень горько, но пришлось отказаться. А потом нам звонят из фонда, спрашивают, почему мы вдруг отказываемся. Я всё объяснила, и сотрудники фонда нас поддержали, уговорили остаться. “Викторию” нам Боженька послал, это огромная удача, без них бы не появились мои маленькие.
За время жизни в Детской Деревне у нас произошёл огромный рывок в знаниях, точно могу сказать: Детская Деревня — это “вершина” приёмного родительства. Здесь всегда рядом психолог — он работает не только с детьми, но и с родителями, это огромная поддержка. Когда Ева пришла в новую школу и сказала однокласснице, что я её бью — в каком я была шоке! Подружка передала её рассказ маме, та — учителю, а от него уже узнали и мы. Кирилл тогда на Еву сильно разозлился за эту ложь, грозил побить. Но мы поговорили с психологом фонда, она объяснила, что Ева, фантазируя, старается вызвать жалость окружающих. Не знаю, что б я делала без поддержки специалистов. Я иногда даже плачу от счастья — как же нам повезло!
Наши дети ходят в секции, с огромным удовольствием посещают гончарную мастерскую, а девочки — бальные танцы.
Мы с мужем не забываем о себе: тоже раз в неделю ходим на бальные танцы. Начали, когда готовились к выступлению на день рождения Деревни, потом муж бросил ходить. Я очень расстроилась, потому что мне танцы нравились. И он ради меня вернулся, чтобы я не осталась без партнёра. Сейчас вошёл во вкус, танцует уже с удовольствием. Успеваем ходить в бассейн, в кино иногда вдвоём выбираемся».
Забота о детях — дело семейное
«Ещё когда мой старший сын Саша жил с женой в Сибири, они надумали принять ребёнка, девочку, в семью. Звонили, советовались. Хотели дом расширять, чтоб всем места хватило. Не скажу, что такой непростой судьбы я им желала, но решение поддержала: Даша, моя невестка, росла в детском доме, она на себе испытала, что это такое, и всегда с теплом к сиротам относилась. Когда здесь, в Детской Деревне, начался отбор семей, я им позвонила, предложила поучаствовать. Переезд им дался нелегко, боялись бросить дом, но всё-таки решились. Сейчас у них пятеро детей, из них две девочки — приёмные. Я рада за них и за себя: оба сына рядом. Саша нас поддерживает, с парнями говорит при необходимости, учит их важным навыкам: у Саши руки золотые, и парни рядом с ним растут такие же.
Иногда приходят за советом. Даша удивляется, как я с девятью детьми справляюсь. А я ей отвечаю: “Я 17 лет приёмная мама!”
У меня почти все дети — социальные сироты, родители живы, но никто из них детьми не интересуется. У многих долги по алиментам. Но ладно алименты — хоть бы позвонили, спросили, как живут!
Таня и Саша поддерживали связь с тётями, но это было непросто: родственницы вмешивались в нашу жизнь, одна всё время говорила, что вот-вот заберёт, а для детей это стресс — они уже 6 лет с нами живут, привыкли, здесь их семья. У моих шестерых из Армавира — Кирилла, Евы, Ани, Жени, Тани и Кати — мама рядом, но сколько бы мы ни старались с ней наладить прочную связь, не получается. Она у меня в друзьях в “Одноклассниках”, я ей скидываю фото детей, она их даже на страничку свою выкладывает, а общаться не торопится. Когда я ей рассказала, что Кирилл пошёл к логопеду, она заявила: “Что вы там с моим ребёнком сделали?! Всё у него было нормально”. Мы уже перестали за ней бегать. Сейчас она ждёт очередного ребёнка, Ева очень волнуется, говорит: “Мам, неужели ты малыша не возьмёшь к нам, если она и его бросит? Он же там будет голодать!” Что мне ответить дочери? Меня тревожат мысли о младенце — как мы с ним управимся? Стараюсь ее успокоить, не паниковать раньше времени».
Мама на пьедестале
Под конец интервью Ирина Анатольевна вспоминает, что не показала мне свою награду, и достаёт красивую медаль “За материнскую доблесть”, которую ей вручили в 2013 году. Тогда она стеснялась её надевать, но сейчас с гордостью носит по особенным дням: это действительно заслуженный знак почёта. Вместе с медалью дали премию — 15 тысяч рублей, их Ирина Анатольевна потратила на себя, купила дорогой кошелёк. Женщина, даже если она многодетная мама, может и должна оставаться женщиной: любить и баловать не только детей и мужа, но и себя.
«Я бы хотела сказать слова благодарности. Фонду, своим детям, мужу. Какое счастье всё это. Не надо бояться принимать детей в семью. Если появилась эта мысль — не гоните её, наоборот, развивайте, работайте над ней и примите ребёнка, когда будете готовы. Я никогда не проходила мимо детского горя, и ни о чём не жалею. Вторую жизнь прожила бы так же. Через три года у нас останется всего пятеро детей, возможно, мы примем ещё кого-то в семью. Как бы мне хотелось, — напоследок говорит Ирина Анатольевна, — чтоб такие Деревни для приёмных семей были в каждом городе!»
Автор: Александра Мильто
Фото: Яна Калита